Призрак кургана - Страница 11

Он посмотрел на Ульрика, но тот только покачал головой:

– Я в привидениях слабоват. К сожалению.

Поляна, где набирал силу праздник, была уже близко, он даже слышал многоголосый гомон, напоминающий кипение воды в горных порогах. Танцы еще не начались, но скоро, скоро…

Герлоф, хоть и не выходил в последние дни, мог сказать с уверенностью, что народу понаехало много – напор воды в кране заметно упал. В жару на Эланде вода – дефицит и летом, когда разбор большой, течет иногда чуть не волосяной струйкой.

Мышцы болели, но он заставил себя идти побыстрее. От береговой дороги к морю шла тропинка. На мостках стояли несколько ребят и девушек в минимальных, будто нарисованных карандашом, бикини. Герлоф вспомнил купальники времен своей юности. Купальники были вязаные и пахли шерстью.

Он хотел было уже свернуть к майскому шесту у длинной галереи почтовых ящиков на стенде, как вдруг заметил незнакомого старика в его примерно возрасте. Высокий, седые волнистые волосы, в темно-коричневом пиджаке. На шее – старая фотокамера «Кодак».

Где-то он видел его раньше. Тень воспоминания мелькнула и тут же исчезла. Нет, наверное, приезжий. Похож на кого-то… а тогда на кого?

Незнакомец оглянулся, поднял камеру, будто хотел ею закрыться, и с дробным щелканьем провел пальцем по почтовым ящикам.

Герлоф вспомнил: он дал себе обещание быть повежливей с приезжими. Они ни в чем не виноваты, повторил он мысленно, и подошел к старику.

– Добрый день. – Он постарался быть как можно приветливей. – По-моему мы где-то виделись.

Незнакомец помедлил немного, отошел от ящиков и посмотрел на Герлофа:

– Да, похоже на то… Давным-давно.

Нет сомнений – островной. Эландский типичный диалект, хотя с каким-то акцентом. Герлоф подошел поближе и протянул руку:

– Давидссон. Герлоф Давидссон.

Старик пожал ему руку:

– Вот теперь вспоминаю… Джер-лофф… Или как правильно – Иерлофф? Мы как-то рыбу ловили… у тебя лодка была шикарная.

– Теперь уже не такая шикарная… – Герлоф поймал ускользнувшее воспоминание. – Ага! Ты же американский швед, да?

– Больше американский, чем швед, – кивнул старик. – Билл Карлсон, живу в Лэнсинге, штат Мичиган. Двоюродный брат Арне Карлсона из Лонгвика… Приехал детей его навестить.

Он замолчал и опять покосился на ящики. Оказывается, бывают и не особо разговорчивые американцы.

– Арне-то я хорошо знаю… добро пожаловать домой, Билл.

– Домой… – сказал американец неуверенно, будто стеснялся чего-то. – Да я и не жил здесь почти. Отец эмигрировал, а я-то был тогда… совсем young. Но дома говорили по-шведски, и я раз в пять лет приезжал сюда – родню навестить. Теперь-то почти никого не осталось… Вот, смотрю на почтовые ящики – может, попадется знакомая фамилия… Попадаются, конечно, но имена не те. Я почти никого не знаю.

– А кто знает? – сказал Герлоф. – Я, что ли? И я не знаю. Сюда летом столько народу приезжает, не протолкнешься… Зимой-то никого с собаками тут не сыщешь. – Он посмотрел на поляну, где шли последние приготовления к танцам: – Послушаем?

– А как же! The frogs… Лягушечки, лягушечки, смешно на вас смотреть… Любимая песня, – улыбнулся Билл.

Они вместе пошли к шесту. Американец шагал широко и уверенно. Герлоф тут же отстал, но тоже заспешил – ему хотелось продолжить разговор.

– Сколько тебе лет, Билл? – спросил Герлоф, когда тот остановился. – Если не секрет.

– Такой секрет не утаишь, – улыбнулся американец. – Скоро восемьдесят шесть. Но чувствую я себя… самое большее на семьдесят.

Герлоф с завистью посмотрел на жилистого старика – тот легко перепрыгнул канавку и вышел на поляну. Обидно – старше его, а как огурчик. Некоторые просто-напросто отказываются стареть.

Лиза

Лиза плохо спала перед поездкой – Силас ушел вечером, а вернулся только под утро. В летнее время он пропадал надолго, жил непростой жизнью. Лиза встала около семи – он спал на диване, не раздевшись, можно подумать, что там валяется куча изношенной одежды.

Она не стала его будить и прощаться. Какой смысл? Тихо собрала вещи, осторожно прикрыла за собой дверь. Все равно он скоро позвонит. Силас всегда звонит.

На улице, недалеко от подъезда многоквартирного дома, стоял древний «пассат». Замок на дверце был ничуть не новее, чем все остальное, поэтому она предпочитала каждый раз относить гитару и диски в квартиру.

Сунула все в багажник и включила зажигание.

На юг.

В последний год она все чаще играла на выезде, почти каждые выходные; ездить приходилось много, она привыкла. Выехала на скоростную европейскую трассу и прибавила скорость. Педаль до отказа.

Примерно через час Лиза почувствовала странный запах в машине, не сильный, но довольно едкий. Паленая резина или что-то в этом роде. А может, просто страхи.

Страхи… Страхи страхами, но она опаздывала на выступление – на Иванов день непростительно.

Позевывая и моргая, поехала дальше – боролась со сном.

Лиза никогда не могла уснуть, когда ждала Силаса. К тому же эти белые ночи… Конечно, летнее тепло замечательно, но ей не нравилось, что так размыты границы между днем и ночью.

Движение было плотным, будто на праздник опаздывал весь Стокгольм, не только она. И всем не терпится побыстрей.

У Норрчёпинга свернула на двадцать второе шоссе, к морю. Скоро уже Кальмар. Она поглядывала на по-летнему синюю, сверкающую рябь моря, и ей несколько раз показалось, что она видит остров – длинная темная полоска на горизонте. Идиотизм – ей надо на север Эланда, но для этого надо проехать сначала на юг, переехать мост и только потом повернуть к северу. Крюк километров в сто пятьдесят, не меньше.